Другое дело, что я пока понятия не имею, как духовные практики совмещаются с резонансом. Перекрыть меридианы, снизить чувствительность – это пожалуйста, ну так ломать не строить. Собственный организм, как и тело Ангелины, я разгоняю уже не первый месяц, и такая глобальная проблема, как бесплодие, меня пока не касалась. Повышенная регенерация разве что, но и она имеет пределы.

На втором лепестке земли я могу без проблем растворять в организме тромбы и пережить спазм и микроинсульт без последствий. На третьем – сумею остановить кровотечение и значительно ускорить заживление поврежденных тканей. На четвертом и последнем – получу регенерацию, сравнимую с животной.

Но вот отрастить заново конечность, или даже палец, я смогу только после того, как раскрою все четыре базовых чакры. Земли, воды, огня и воздуха. Да и то, это займет месяцы или даже годы. Но при раскрытии даже второго лепестка огня мне это не понадобится, от пуль будет проще увернуться. Вернее, не от пуль, от них фиг увернешься, а уйти с линии прицеливания.

И опять в дело вступает неизвестный фактор резонанса и нового источника. Как с ним работать, что он может мне дать, как будет влиять на мой организм? Если резонанс позволяет напрямую взаимодействовать с черной материей и энергией, что можно с их помощью делать? К сожалению, прямо сейчас у меня ответов на этот вопрос не было, и оставалось только учится, благо преподавательница спецкурса бухала с нами.

– Тебе «сока» или «газировки»? – спросил Таран, отвечающий за напитки.

– Я сам налью, алкоголь для меня – лишнее, своей дури хватает, да и ощущения размывает, – ответил я, наполняя бокал аналогом Буратино из моего прошлого мира. Как-то так случилось, что транснациональные корпорации в этом мире, после второй мировой войны, сильно потеряли в правах, ведь победил не капитал, а личная сила аристократов, а уж последние прекрасно понимали, когда кто-то хотел покуситься на их имущество и власть.

Вот и остались компании типа «Марса» и «Колы» хоть и крупными, но внутригосударственными структурами. Как, впрочем, и интернет… а на территории Российской Империи вместо западных напитков были распространены сидры, компоты, газировка тархун и аналоги.

– Поднимем бокалы за то, чтобы этот Новый год стал для нас годом тяжелых испытаний, ведь без испытаний не бывает побед. Проверки на прочность, ведь только пройдя ее мы становимся сильней. Закалил старую дружбу и дал повод для новой! – поднял я тост. – Чтобы наши любимые были с нами, а враги умылись собственной кровью. За нас! С Новым годом!

– С Новым годом! Эк как завернул. А может, испытаний не надо? – начали доноситься одобрительные крики со всех сторон. Молодежь, не привыкшая к алкоголю, уже была подшофе, а наставники и приглядывающие за нами преподаватели лишь усмехались, глядя на нашу толпу.

Надо сказать, что мы праздновали в «узком кругу» – рота 1У, ускоренная первая, в составе пяти взводов или десяти отделений. Понятно, что ребята и девчата уже давно начали делиться на более мелкие группки, по привычным звеньям или ладоням. Да и, кроме нашей первой роты, к чаепитию присоединилось большое количество не слишком требовательных девушек из Ж и даже В.

– Чтобы они искупались в собственной крови? – ехидно спросила Мария, когда я спрыгнул со стула, на котором произносил тост.

– Солдат должен в первую очередь помочь противнику умереть за его родину. А у нас приказа умирать не было, – усмехнувшись, сказал я и, обратив внимание на мнущуюся чуть в отдалении Ангелину, поклонился наставнице. – Прошу прощения, оставлю вас… ненадолго.

– Хо-хо. Зная тебя, надолго, – усмехнулась Мария. – Впрочем, иди, дело молодое. Про контрацепцию только не забывайте.

– Ну, мы пока обходимся устной формой и задним числом, – ответил я, направляясь к своей девушке, и, как бы ни была опытна наставница, эти слова вместе с воспоминаниями о том, что мы вытворяли в особняке Суворовых, заставили ее покраснеть.

– Наконец вырвался из-под надзора? – хмыкнула Ангелина, сделав вид, что не так уж я ей и интересен.

– Нет, и, похоже, до выпуска не вырвусь, – ответил я. – Вообще удивляюсь, как меня отпустили на празднование Нового года, а не запрели в четырех стенах.

– Ну да, ты же у нас теперь официально граф, не чета нам, – фыркнула девушка, явно собираясь обидеться непонятно на что.

– Через полгода, – уточнил я. – К тому же я не собираюсь останавливаться на достигнутом, как и бросать тех, с кем начинал. Разве что они сами предпочтут уйти в свободное плаванье и отказаться от общения со мной.

– И что же ваше сиятельство планирует делать с нами, сирыми и убогими? – вздернув носик, спросила Ангелина, стреляя глазками в сторону Марии.

– Конкретно тебя для начала, как следует выебу, чтобы дури в голове меньше было, – улыбнувшись, сказал я, после чего окружающие девушки аж вздрогнули, оборачиваясь, а Ангелина покраснела, так что стали неразличимы многочисленные веснушки. – А потом, под утро, будем думать, что делать с тобой дальше.

– Старшой, ты это, если про нас думать будешь, первый пункт из повестки, пожалуйста, исключи, – проговорил находившийся неподалеку Леха.

– Спасибо, мне и девушек хватает, вы по-другому отработаете, – усмехнулся я, и Шебутнов заржал вместе с проходившим рядом Жегловым. Все, парни уже в подпитии, можно сваливать и заниматься куда более приятным делом, чем стояние на улице с бокалом газировки в руках.

Тем более мое присутствие некоторых смущало. Да и не на приеме мы, в конце концов, чтобы ходить от группы к группе, здороваясь и выражая общую озабоченность. А что со мной хотят пообщаться и выпить за мое здоровье, лет через пятнадцать-двадцать, пожалуйста, сейчас это здоровье, наоборот, надо укреплять и использовать.

– Постой я… – проговорила Ангелина, когда мы зашли в мою комнату и заперли дверь. Надо сказать, несмотря на смущение, девушка совершенно не сопротивлялась, когда я взял ее под руку и увел за собой. – В общем, я хочу сделать тебе подарок.

С этими словами она скинула с себя кофту, оставшись в короткой уставной юбке, чулках и лифчике-корсете, выпячивающем и без того молодую упругую грудь вперед. Осталось только повязать ее бантом, а мне, как поручику Ржевскому, закатать рукава с вопросом «ну и глубоко он там?». К счастью, у меня хватило выдержки лишь улыбнуться.

– Значит, ты даришь мне себя? – спросил я, подходя ближе.

– Полностью, – с придыханием ответила Ангелина, обвив мою шею своими тонкими ручками. Мы поцеловались, и девушка явно хотела большего, но я отступил, вызвав ее недоумение. – Я сделала что-то не так?

– Нет, просто подарок нужно дарить в соответствующей упаковке, – улыбнулся я, достав заготовленную коробочку в красном блестящем целлофане, с бантом чуть ли не больше самой коробочки. Знала бы она, сколько денег и нервов мне этот подарок стоил, особенно достать его за один день до Нового года.

– Это мне? – удивленно проговорила Ангелина. – Можно?

– Конечно, открывай, – улыбнувшись, разрешил я, и девушка даже дыхание задержала, распаковывая подарок. Так и стояла, полуобнаженная и очень соблазнительная, шурша упаковкой, пока на ее ладони наконец не оказалась бархатная коробочка.

– Я такие только у мамы видела, – с какой-то нежной тоской в голосе проговорила она, погладив крышку пальцем. Затем наконец решилась и, щелкнув застежкой, открыла подарок. На несколько секунд она, не веря, смотрела на сережки и кулон, а затем подняла на меня ошарашенные глаза. – Это правда мне?

– Конечно, тебе, специально для самой красивой девушки в моей жизни, – улыбнувшись, сказал я, про себя добавив «первой». Ангелина, словно сомнамбула, подошла к зеркалу, вынула из ушей свои серьги-гвоздики и вставила подарок – золотые капельки с рубином.

– Поможешь? – попросила она, взяв волосы в хвост и подняв их. Подойдя к девушке сзади, я повесил ей кулон на шею. Цепочка оказалась чуть длинновата, и камень чуть утопал в ложбинке между грудей. Но смотрелось это потрясающе, так что я не удержался от того, чтобы сжать ее в объятьях и поцеловать в шею. И только после этого отступил.